Шрифт:
Закладка:
Революция бросила вызов старым английским моделям наследования и аристократическим правовым механизмам, которые стремились сохранить линию наследства (энтайл) и принести интересы младших детей в жертву старшему сыну (примогенитура). Конституции и законы революционных штатов нанесли удар по традиционной власти семьи и наследственным привилегиям. Никто так не ненавидел мертвую руку прошлого, как Джефферсон, и, первенствуя в Виргинии, все штаты в течение десятилетий после революции отменили энтитет и первородство там, где они существовали, либо законодательно, либо записав отмену в своих конституциях. Эти правовые механизмы, как гласил статут Северной Каролины 1784 года, имели тенденцию "только увеличивать богатство и значение отдельных семей и лиц, давая им неравное и неправомерное влияние в республике, и в многочисленных случаях являлись источником больших разногласий и несправедливости". Поэтому их отмена "способствовала бы тому равенству собственности, которое является духом и принципом подлинной республики".
Во многих штатах были приняты новые законы о наследовании, которые признавали большее равенство между сыновьями и дочерьми и предоставляли большую самостоятельность вдовам, предоставляя им право прямого владения одной третью имущества, а не только пожизненного пользования, как это было принято в прошлом. Такие вдовы теперь имели право отчуждать землю или передавать ее своим детям от второго брака. Большинство штатов также расширили возможности женщин по владению и распоряжению имуществом. Новые законы штатов не только упраздняли оставшиеся феодальные формы землевладения и усиливали коммерческий характер недвижимости, но и утверждали новую просвещенную республиканскую концепцию семьи.77
В то же время различные популярные произведения, такие как американский роман "Роковые последствия родительской тирании" (1798), усилили нападки на патриархат. Авторы теперь представляли себе республиканские семьи, в которых дети находятся в гораздо более равных отношениях со своими родителями, чем в прошлом. Действительно, большинство книг, ставших бестселлерами в эпоху революции, были дидактическими произведениями, посвященными правильным отношениям между родителями и детьми. Они варьировались от "Викария из Уэйк-Филда" Оливера Голдсмита (любимого романа Эндрю Джексона) до "Наследия отца своим дочерям" Джона Грегори.
Книга "Викарий Уэйкфилда" (впервые опубликованная в Америке в 1769 году) до 1800 года имела по меньшей мере девять различных изданий в разных городах Америки, а "Наследие Грегори" (первое американское издание в 1775 году) выдержало пятнадцать изданий на сайте и было продано двадцать тысяч экземпляров в этот период ранней Республики.78 В этих произведениях республиканская семья скреплялась не страхом или силой, а любовью и привязанностью. Дети должны были вырасти разумными, независимыми, нравственными взрослыми, и их больше не нужно было заставлять следовать родительскому диктату и вступать в брак ради собственности и сохранения родового поместья. Индивидуальные желания детей теперь, казалось, перевешивали традиционные заботы о родословной.
Американские читатели так стремились к книгам, рассказывающим о развитии самостоятельности детей, что превратили "Робинзона Крузо" Даниэля Дефо в многолетний бестселлер. С 1774 по 1825 год американцы выпустили 125 изданий романа Дефо, все сильно сокращенные, чтобы соответствовать интересам и чувствам американцев. Крузо бросил вызов своим родителям и сбежал из дома. Оказавшись один на острове, он обратился к Библии и открыл для себя Бога и христианство. По сути, его одиночество на острове стало источником его обращения в веру. Роман говорил читателям о том, что спасение возможно для человека, изолированного от родителей и общества, - обнадеживающее послание для многих молодых американцев, оторванных от своих прежних социальных связей. В "Автобиографии" Бенджамина Франклина содержится аналогичное послание молодым людям, которые хотели уйти из дома и сделать все самостоятельно. Первая часть мемуаров Франклина начала выходить вскоре после его смерти в 1790 году. К 1828 году было опубликовано двадцать два американских издания "Автобиографии", многие из которых были сокращены и адаптированы для молодых читателей. В течение десятилетий после революции сопротивление отцу и уход из дома стали важным мотивом в многочисленных воспоминаниях, написанных тем поколением.79
Библейская заповедь о почитании отца и матери уже не казалась такой важной, как раньше. Сильно сокращенные американские издания романа Сэмюэла Ричардсона "Кларисса" (американский бестселлер 1786 года) превратили роман в недвусмысленную атаку на родительскую строгость. Если Ричардсон обвинял в непослушании Клариссы и произволе ее родителей, то сокращенные американские версии превратили юную дочь в простую жертву неоправданной родительской тирании. Различными способами американцам внушали, что патриархат утратил свою значимость.80
Не все, конечно, приняли эти перемены безмятежно. Конгрессмен из Нью-Гэмпшира был потрясен той фамильярностью, которую он наблюдал среди нью-йоркских семей. "Отцы, матери, сыновья и дочери, молодые и старые, все смешиваются вместе, говорят и шутят одинаково, так что невозможно обнаружить никакого различия или уважения, оказываемого одному больше, чем другому". Он был "не за то, чтобы поддерживать большую дистанцию между родителями и детьми, но есть разница между совместным времяпрепровождением и безумием".81
Революция высвободила эгалитарные и антипатриархальные импульсы, которые невозможно было остановить. Республиканская семья превращалась в автономный частный институт, члены которого обладали собственными юридическими правами и идентичностью.82
Хотя большинство мериканцев в послереволюционные годы под "правами" понимали только права мужчин, некоторые стали утверждать и права женщин. Джудит Сарджент Мюррей, дочь видного политического деятеля из Массачусетса, писавшая под псевдонимом "Констанция", опубликовала эссе "О равенстве полов" в 1790 году, но широкое обсуждение этого вопроса началось только после выхода в 1792 году книги английской феминистки Мэри Уолстонкрафт "Обоснование прав женщин" (A Vindication of the Rights of Women). Фактически, экземпляры ее работы, которую Аарон Берр назвал "гениальной книгой", можно было найти в большем количестве частных американских библиотек времен ранней Республики, чем "Права человека" Пейна.83 Хотя женщины не нуждались в том, чтобы Воллстонкрафт говорила им, что думать, ее книга, несомненно, высвободила сдерживаемые мысли многих женщин. Как сказала филадельфийская квакерша Элизабет Дринкер, Воллстонкрафт "говорит мои мысли".84 Отрывки из книги появились сразу же, и к 1795 году было опубликовано три американских издания.
Внезапно о правах женщин заговорили повсюду. "Права женщин больше не являются странным звуком для американского уха", - заявил конгрессмен-федералист Элиас Боудинот из Нью-Джерси в 1793 году. "Теперь они звучат как привычные термины во всех
